"Схватил за руку и спросил: Я умираю?" Врач из Львова раскрыл жуткую правду об инфекционке
07 мая 2020 г., 23:39:00
1382
Он молча выходит из реанимационного отделения. Еще несколько минут назад на нем был защитный костюм, который на вид почему-то тяжелый и мокрый. Сквозь запотілу маску и капюшон опознать человека почти нереально. Языком жестов он дает понять, что вскоре получится, чтобы я подождала на него в отведенном месте. Так завотделением реанимации Львовской областной инфекционной больницы Виктор Токарев живет уже на протяжении последних 42 дней. За это время работа перестала быть просто работой, а жизнь вне больницы фактически не существует…
Кроме медицинской помощи, мы вынуждены предоставлять им всю необходимую и бытовую помощь
«Я работаю в реанимации с 1985 года, собственно с момента основания нашего отделения, – начинает первым свой рассказ Виктор Токарев. – И такой критической ситуации не было никогда».
О том, что нагрузка на медицинских работников за последний период увеличилось в разы, мы все слышим с экранов телевизоров каждый день. Но когда напротив сидит человек, который ежедневно извлекает из «того света» людей, которая имеет много чего сказать, но вместо слов – лишь невыразимая усталость в глазах и руки, пахнущие антисептиком… В голове все путается.
«Наше отделение рассчитано на 6 коек. Этого вполне достаточно для «обычных» условий работы интенсивной терапии. Однако сейчас имеем другую ситуацию – количество пациентов увеличилось. Все они задыхаются, нуждаются в искусственной вентиляции легких, интенсивной терапии внутривенно, и ухода. Это люди, которые фактически сами не могут даже двигаться. То есть кроме медицинской помощи, мы вынуждены предоставлять им всю необходимую и бытовую помощь – ни поесть, ни посетить уборную они самостоятельно не могут. Кроме этого, чтобы улучшить вентиляцию легких, мы вынуждены класть пациентов на живот, потом снова переворачивать на спину. А это все идет нагрузка на персонал», – продолжает рассказ Виктор Токарев.
По его словам, в отделении интенсивной терапии медики постоянно находятся с пациентами: 24 часа в сутки работают врач-анестезиолог, 2 медицинских сестры: старшая и младшая и заведующий.
«Коммуникация с родственниками нарушена. Недавно поразила одна история, когда к нам попала целая семья. У нас лежал пациент в реанимации, а все его родные находились тоже в больнице, в отделениях в изоляторе. Все больные, а следовательно ухаживать за ними было просто некому. Именно поэтому наши врачи, в таких случаях, не только выполняют свою работу, но и становятся частично семьей больным. Мы все понимаем, поэтому врачи дают свои мобильные телефоны родственникам больных, чтобы те имели хоть какой-то контакт между собой. Кстати, это чисто человеческая практика, и медики не обяз’связанные этого делать», – рассказывает Виктор Токарев.
Оплата труда за такие условия, по словам медика, не соответствует нагрузкам. Так, квалифицированная медсестра получает 5 тысяч гривен, врач высшей категории – 8-9 тысяч гривен.
«Колоссальная нагрузка на медицинский персонал во время таких пандемий всегда есть. И лучше всего медик восстанавливается именно дома. Поэтому родственники тех, кто сейчас работает на передовой борьбы с вирусом, должны обеспечивать максимально комфортные для этого условия. И тогда мы выстоим», – подытожил завотделением реанимации.
Тамила Алексанян также всю свою жизнь работает в инфекционной больнице. В настоящее время руководит 4 отделением больницы, где одновременно может находиться 60 пациентов, а лечат их посменно 5 врачей.
Она только что завершила обход. И об этом можно было даже не спрашивать – следы от защитной маски глубоко в’їлися в лицо врача.
«Если вы сейчас коснетесь моей руки, можете обжечься, – смеется врач. – Температура моего тела почти 40 градусов. Через некоторое время она снизится, но именно после работы в защитной одежде, мы имеем такое существенное повышение температуры тела. И в таких условиях, то есть как в печке, работают все наши медики, без исключения. Все знали, на что шли. То же должны работать».
По словам врача, таких тяжелых условий труда, она не пам’помнит.
«Не боитесь?», – первое, что пришло в голову, спрашиваю я.
«Честно. Боимся. Мы все имеем страх. Страх за свою жизнь, за жизнь наших родных и коллектива. Мы стараемся максимально себя обезопасить – хорошо, что средств индивидуальной защиты у нас достаточно, и так было еще до эпидемии. Но работа в защитной одежде – адский труд. Одеть его – это целая система. Когда бригада медиков заступает на дежурство, один работник следит и помогает другим все одеть».
Однако, со слов Тамилы Алексанян, в процессе работы иногда возникают трудности.
«К примеру, когда нам нужно послушать легкие пациента. Для такой, казалось бы простой манипуляции, нужно «освободить уши», снять первую рукавицу, потом, не исходя и этого помещения, надеть новые перчатки. По завершению манипуляции, мы снова снимаем перчатки, должны все продезинфицировать и одеть все новое. Именно поэтому осмотр каждого пациента занимает немало времени».
По словам врача, именно медики – наиболее уязвимы во время таких эпидемий. Ведь больные требуют постоянного контроля – состояние пациента может ухудшиться уже через 3-4 часа.
«Самое страшное для врача – смерть пациента. Удивляюсь, когда пишут, что пациент умер, потому что врач плохой. Врачи всегда делают максимум.
Помню недавно был у нас пациент – тракторист, молодой парень. Состояние – критический: двусторонняя пневмония. Но очень хотел жить. И те глаза я никогда не забуду: он лежал, ничего сказать не мог, поскольку был подключен к аппаратам, и лишь глазами молил его спасти. Очень тяжело видеть человека на грани жизни и смерти: она до последнего ухватывает дуновение воздуха, каждый вдох дается трудно, но тот, кто хочет жить – через силу дышит. Я с этим парнем постоянно говорила. Однажды он схватил меня за руку и спросил: Я умираю? Я, зная, что ничего уже не поделаешь, сказала: Нет, все будет хорошо.
И произошло чудо – парень выздоровел. Мы плакали оба, когда переводили его в другую палату, понимая, что иногда можно вернуться с того света.
Вера побеждает даже смерть. Потом этот юноша сказал, что слышал все то, что ему говорила. Но узнал меня только по голосу», – рассказывает Тамила Алексанян.
Надо также понимать, что в таких условиях, как сейчас, медикам просто необходима коллективная ответственность за жизнь и здоровье’я друг друга.
«Болезнь одного медика по изменению – это болезнь всех остальных медиков. И поэтому, несмотря на то, что в респираторах трудно говорить, через капюшон ничего не слышно, пациент тоже в маске, поэтому и его слышно не хорошо, мы вынуждены работать в таких условиях. Работа медсестер сейчас ключевая. Потому что именно они наклоняются к пациентам, ставят капельницы, налаживают введение препаратов, прослеживают, как больной переносит препарат. То есть они все время контактируют с больными и постоянно вынуждены находиться в защитных комбинезонах. Перерыв между обзорами – 20 минут. За это время даже чаю иногда попить не успевают», – подытожила медик.
Количество обращений, количество подтвержденных результатов COVID-19, количество смертей от коронавирус… Именно с таких цифр каждого дня начинает свой день Игорь Берник. На его ФБ-странице большинство журналистов читает последние статистические данные по Львову. Врач признается, что каждый раз, когда слышит о смерти в больнице, в жилах стынет кровь.
«Интересным является наблюдение: большинство пациентов, которые поступают к нам с подозрением на коронавірусну инфекцию, считают себя здоровыми, – начинает собственный рассказ Игорь Петрович. – И больше всего боятся… соседей по палатам Это, видимо, такая защитная реакция организма. Раньше, к примеру, во время раздачи пищи, пациенты не боялись контактировать между собой. Могли по несколько человек выходить на коридор. Теперь такого нет. Все достаточно сознательные, и лишний раз не контактируют друг с другом. Здесь сказалась правильная информационная кампания. Выходят по одному, и пока сосед не зайдет к себе в палату, следующий из своей палаты не получается».
Также, по словам Игоря Берника, с’появилась уважение к работе медиков.
«Теперь, когда врач заходит к пациентам, больные сразу одевают маски. Это проявление уважения и сотрудничества с врачами, что тоже приятно», – говорит медик.
Однако в начале пандемии, ситуация была не из приятных. «Те, кто жил в деревнях, получали порцию негатива от своих соседей, то в магазин их не впускали, то мало не пикетировали дома. Все в селе знают друг друга, и знают кто где работает. Поэтому были такие случаи, что наши медицинские сестры даже не всегда хотели ехать домой, поскольку страдали от осуждения односельчан. Сейчас это прекратилось», – добавил он.
Читайте еще
влажность:
давление:
ветер:
влажность:
давление:
ветер:
влажность:
давление:
ветер:
