Кто виновен в трагедии под Иловайском? Хомчак, Муженко или Порошенко?: Отвечает экс-глава ВСК Сенченко
15 октября 2019 г., 22:37:00
1117
14 октября экс-начальник Генерального штаба Виктор Муженко в интервью «24 каналу» рассказал о роли генерала Руслана Хомчака, нынешнего главы Генштаба, в Иловайской трагедии.
По словам Муженко, Хомчак фактически стал руководителем оперативной группы, «которая выполняла соответствующую задачу по контролю над Иловайском». По его словам, для ВСУ этот город не представлял особой оперативной важности.
Также экс-глава Генштаба заявил, что операция по взятию Иловайска проходила при поддержке ВСУ, однако не управлялась из штаба АТО. Муженко всю ответственность перекладывает на добровольцев и подразделения МВД.
Так ли это, InfoResist поинтересовался у экс-главы временной следственной Комиссии Верховной Рады по расследованию трагических событий под Иловайском, экс-нардепа и экс-заместителя главы Администрации президента (11.03.2014 г. по 23.08. 2014 года) Андрея Сенченко.
Андрей Сенченко
Приводим прямую речь полностью:
Нужно уточнить, у каждого своя роль. Надо начинать обсуждать пирамиду с Петра Порошенко, который, как верховный главнокомандующий, в принципе утверждал замысел операции по окружению Донецка, частью которого и была операция по взятию Иловайска. Это первое. На мой взгляд, это была правильная операция. Другое дело, когда уже было понятно, что сил на нее нет, и Россия сменила тактику, начала обстрелы с территории Ростовской области, и, соответственно, уже наши войска, которые в «секторе Д» должны были прикрывать границу, свою задачу эффективно выполнить не могли, соответственно, практически оголялся участок границы, 140 км протяженностью для массированного вторжения, тогда нужно было принимать определенные решения.
Второе. Когда стало очевидно, что нет сил на окружение Иловайска, как оно задумывалось, то тоже нужно было принимать решение, нужен ли был нам в этом случае Иловайск. То есть когда взяли половину Иловайска, и наступило равновесие, то есть силы продвижения вперед уже не было, а команды на отход из Иловайска тоже не было, люди продолжали гибнуть, а решения не принимались. И это решение не уровня командующего «сектором Б», то есть Хомчака. Это решение на уровне верховного главнокомандующего, командующего Антитеррористической операцией, то есть самого Муженко и генерала Назарова, который возглавлял штаб АТО.
Виктор Назаров
Еще раз, Хомчак – руководитель «сектора Б», он руководил группировкой, которая брала Иловайск и которая потом была в окружении. Но по тому, как управлялась вся так называемая антитеррористическая операция, можно сделать вывод, что руководители секторов, не только Хомчак, выполняли разовые распоряжения штаба АТО. То есть они не принимали решения стратегического характера. Их просто ставили в известность шифрограммами о том, что подчиненное им подразделение перебрасывается с этого участка на этот, мнения их не спрашивали. Свели до состояния стрелочников, это так руководили военными действиями тогда Назаров и Муженко.
Наступать дальше или выходить из Иловайска – это решение не могло быть принято на уровне Хомчака. А выше, решение Муженко с Назаровым не принимали. Когда началось окружение Иловайска, Хомчак неоднократно, наскольку я знаю, это подтверждено документами, запрашивал добро на выход. И возможность такого выхода была, поскольку кольцо уплотнялось в течение нескольких дней. Буквально накануне того прорыва выскочила санитарная машина. А до того, скажем, за два дня до прорыва, ситуация была, когда можно было выйти без больших потерь. Но командование АТО не давало. То есть они все время говорили, ждите, помощь идет. Какая помощь, когда у них реально резервов не было, были только попытки имитации деблокирования этого котла. Поэтому, это снова вопрос к Муженко и Назарову, не к командующему сектором.
Виктор Муженко и Петр Порошенко на совещании, 2014 год
И последнее, когда там уже не было боеприпасов, продуктов питания и практически питьевой воды, уже альтернативы не было, им пришлось прорываться из Иловайского котла, снова вокруг этого много вранья. И этим враньем дирижирует Порошенко, подключается к этому активно Муженко, Назаров сейчас молчит, ему вообще лучше рот не открывать. Вранье это, в первую очередь, касается так называемого коридора. То есть Порошенко и компания выбрали стратегию делать виноватым в Иловайской трагедии одного Путина. Путин безусловный виновник в Иловайской трагедии, как и в гибели каждого украинского гражданина в этой войне. Но констатация этого факта не избавляет от ответственности военное и политическое руководство страны. За что? Не за ошибки. Ошибки на войне могут быть, потому что враг коварный. А за преступную бездеятельность, когда нужно было принимать решение, а они не принимались, в итоге люди гибли. И за заведомо преступные идиотские приказы, когда игнорировались данные спецслужб, например, когда ИЛ-76 запускали. Вот за это надо отвечать.
Теперь в отношении коридора. Там было многослойная ситуация, например, начальник разведки восьмого армейского корпуса полковник Штурко, который вместе со всеми находился в окружении, он вел на своем уровне игру с представителями российских войск. При этом было понятно, что это игра. Да, там обсуждали варианты выхода, выходите без оружия, потом нет, выходите без добробатов, потом еще какие-то условия. Но при этом очевидно было, что на том уровне, на котором велись эти переговоры, получить какие-то гарантии невозможно. Условно, ты договорился с таким же полковником с другой стороны, а там есть генерал, который эту договоренность перечеркнет и все. Поэтому это была игра, взаимное прощупывание в отношении каких-то переговоров и гарантий в этом зеленом коридоре на уровне Киева.
Я могу ответственно сказать, я 28 августа вечером разговаривал по телефону с Муженко, это было из кабинета Авакова, и на мой вопрос Муженко, «так а что, вы ж находитесь в переговорах там с Генштабом РФ», а вопрос был связан с тем, что 26 августа (это был вторник) состоялась в Минске встреча Путина и Порошенко, после которой было взаимное сообщение и Путина, и Порошенко о том, что они дали команды начальникам Генштабов контактировать напрямую и решать острые вопросы. Я спрашивал Муженко, а правда ли, что у вас же уже есть канал, да какой канал, я позвонил в приемную Герасимова (Начальник Генштаба ВС РФ), меня послали там к Богдановскому, это его зам, тот разговаривать не стал, меня переадресовали к какому-то полковнику Пупкину, а Пупкин меня послал на три буквы. На этом все закончилось. Это прямая речь Муженко накануне прорыва из Иловайска. Более того, Герасимов на то время находился в Китае. Поэтому никаких переговоров быть не могло. Герасимов – начальник Генштаба РФ. Но был выход: в среду в 17 часов 27 августа мне перезвонил замминистра обороны РФ, который был в свое время уполномочен в марте месяце 2014 года вести переговоры об обмене заложников, когда я с этой стороны отвечал, а он с той.
Мне тогда удалось забрать 40 наши военных и гражданских в обмен на одного российского диверсанта полковника ГРУ Романа Филатова.
Кадровый офицер ГУ Генштаба РФ Роман Филатов
Он перезвонил мне и говорит, что вот, мол, «наш» прилетел, речь шла о Путине, с дурной головой и что-то там буркнул по поводу того, что вы нам отдаете десантников. Это вот та эпопея, когда в районе Иловайска были взяты в плен 11 десантников, один был обгоревший, его отдали сразу, а остальные 10 находились под контролем у нас. Я при этом ответил ему, что в администрации уже не работаю. Он говорит, что вы же все знаете, поэтому проще чтоб вы подошли и согласовали с руководством. На что я ответил, что не понимаю, что такое отдать. Он говорит, а какой на ваш взгляд может быть эквивалент. Посколько у меня уже был опыт общения с ними, я понимал, что в этот момент времени им это было принципиально важно. Именно потому что это были первые российские военные, в форме, с документами, с оружием. Как бы задокументировано именно прибывание регулярных российских войск на наших территориях.
Им важно было погасить информационный сигнал, и эквивалент мог быть любой в тот момент. Буквально уже через две недели они бы уже гроша ломанного за своих солдат не отдали. А тогда им это было нужно. Как в случае с обменом ГРУшника, поскольку это был первый, то за него удалось получить 40 наших.
Возвращаясь к этому его вопросу про эквивалент. Я ответил, что, на мой взгляд, эквивалент может быть следующим: вы должны отдать Сенцова и Савченко. Почему у меня возникли такие мысли, потому что в моем списке Сенцов был под 41 номером, но я не смог до него дотянуться, потому что его не армия забрала, а спецслужбы российские в Крыму. Поэтому, это разные ведомства, я ничего не смог там сделать. И вторая была Савченко, сейчас она иначе оцениваться, но тогда была другая ситуация, это женщина, это офицер и что у меня сразу возникло. Дальше я сказал, вот тех наших 300 военных 72-ой бригады, которые забежали на территорию Ростовской области из-под обстрела ГРАДами и там находились в таком, условно говоря, палаточном лагере под контролем российских военных. Дальше я сказал, что в этом же меню надо разойтись боками в Иловайске, тогда это еще не звучало как котел, но звучало как окружение, и на Банковой постоянно были родные и близкие военных, которые были в окружении, они требовали решения вопроса.
Было понятно, что это очень острая проблема. Я назвал Иловайск, чтобы там решить проблему без крови. И последнее сказал, дайте в счет старых долгов корвет «Тернополь». И надо сказать, что замминистра обороны РФ, достаточно влиятельный человек, он сказал, хорошо, я пошел обсуждать вашу историю, а вы также проговорите с руководством. Я еще раз предупредил, что я не являюсь официальным лицом, но тем не менее мы так и договорились. И после этого началась эпопея, когда Петр Алексеевич не хотел принимать решение. То есть я в режиме террора двое суток мучал Ложкина каждые 15 минут он бегал от меня, хотя у него была простая задача – согласовать с Порошенко.
Я сразу сказал, что или давайте я передам контакт, вы определите, кто будет заниматься, но вот я прощупал, вот такое меню воспринимается. Или я могу довести этот вопрос до конца. Никакого решения не было принято. Я попытался в эту историю втянуть Климкина, специально с ним встретился поздно вечером 27 августа, он отказался участвовать в этом без объяснения причин. Я так понимаю, что он просто боялся Петра Алексеевича, просто боялся пикнуть, не то что внести предложение. В итоге я терроризировал их до последнего и когда уже увидел, что Ложкин уходит от разговора, я был вынужден приехать к Авакову и из его кабинета нажал на пульте правительственной связи прямую кнопку, Ложкин схватил трубку, и я говорю: ну Борис Евгеньевич, что ж вы валяете дурака, там каждый час звонит та сторона, так мы будем проводить обмен или нет? Ответ был такой: «звоните Муженко». И он тут же бросил трубку.
После этого состоялся тот разговор с Муженко, с которого я начал. Но когда мы переговорили с Муженко, он спросил, что вы хотите. Я сказал, я хочу, чтобы вы согласовали с президентом: кто будет заниматься и согласовали этого меню. Но это нужно делать срочно. Это был уже вечер пятницы, а начинали эти разговоры двумя днями ранее, началась эпопея в 17:00 в среду. И в итоге Порошенко так и не принял никакого решения. А потом после Иловайской трагедии, вот эта бойня, которая состоялась 29 числа, через два дня, 31 августа, насколько я помню, этих десантников отдали безо всяких условий.
Захваченные в плен российские десантники
Так что врут они как сивые мерины. Я думаю, что нужно сейчас задавать настойчиво вопросы Рябошапке и Чумаку, когда же начнет реализовываться проведение полноценного расследования. Я специально, как только Чумак сел в свое кресло, ему позвонил и сказал, что я готов в любой момент дать очень подробные показания, как в рамках того, с чем я знаком в качестве руководителя комиссии по расследованию Иловайска, так и в рамках того, с чем я соприкасался в переговорах с представителями РФ.
Читайте еще
влажность:
давление:
ветер:
влажность:
давление:
ветер:
влажность:
давление:
ветер:
