Сергей Горбатюк о том, почему невозможно посадить коррупционера

06 февраля 2018 г., 14:58:14

1657

Начальник Департамента спецрасследований ГПУ Сергей Горбатюк о том, почему не расследуются преступления чиновников.
Поэтому с Сергеем Горбатюком мы пообщались о «бывших». После разговора мы сгруппировали проблемы в три основных блока с условными названиями «Закон», «Прокуратура» и «Суд».
Честно говоря, после интервью осталось впечатление, что по крайней мере в отношении «бывших» ситуация не изменится к лучшему еще долго. Возможны некоторые единичные успехи, и то — порождены не системой, а усилиями отдельных следователей и прокуроров.
В конце концов, судите сами. Перед Вами — прямая речь одного из ключевых следственных страны.
О законах
— Я проанализировал, что в УПК в течение трех лет действия этой Верховной Рады внесли более 65 изменений. Практически ежемесячно какие-то изменения. Они настолько ввели в хаос регулирования уголовного процесса, говорить о какой-то скорость, качество расследования не приходится.

Последствия всех этих изменений и, если вступят в действие, «поправок Лозового» будут видны уже к концу полугодия. Оно просто остановится.

Рассмотрение ходатайств следователями судьями уже фактически в коллапсе. В день суд рассматривает где 100-200 ходатайств. В первые дни после изменений в рамках так называемой идеи «маски-шоу стоп» следователи с ходатайствами сначала с 5 утра стояли, потом с 3, затем с 11 вечера, потом начали списки составлять, на дверях прибивать. Сейчас оно уже как-то немного упорядкувалось, но не улучшилось: просто следователи на проходной записываются. Но тот список растет — на завтра, на послезавтра, уже записываются на рассмотрение ходатайств на неделю вперед.

После тех изменений, которые имеют 15 марта этого года вступить в действие, следователи судьи же будут продлевать сроки досудебного следствия. Если брать по Украине, это сотни тысяч уголовных производств, где установлены лица. Кроме того, следователи судьи теперь станут назначать экспертизы. К этому же добавится возможность подозреваемых оспаривать выдвинутые им подозрения в суде.

Это все превращается просто в том, что практически все вопросы следствия будут приниматься следователями судьями, которые сегодня просто завалены делами. И теперь создается масса коррупционных лазеек: там затяните, там Ускорьте. Суд затянет с рассмотрением (для чего, исходя из вышеупомянутой ситуации с рассмотрением ходатайств, дополнительных усилий не надо), а следователь или прокурор, согласно изменениям в УПК, будут обязаны закрыть дело. Мы видим эти очереди, мы видим к чему это все ведет.

Принимают закон «маски-шоу стоп» и аргументируют тем, что мы меняем законодательство для защиты бизнеса. Но сегодня практически нет осужденных правоохранителей за злоупотребление во время обысков. Например, слышать о приговоре в случае с ограблением ювелирного магазина Graff в Киеве в 2014 году работниками прокуратуры, милиции и бойцами «Сокола».

Они считают, что внесем изменения и это все прекратится. Чего оно должно пресекаться, если не наказаны те, кто нарушает закон? Да вы хоть запишите «во время обыска вовсе не заходить в помещение», все равно тот, кто хочет украсть, зайдет. Потому что он не для расследования это делает, ему плевать на те все законы и ограничения, если он хочет чьи-то права нарушить. Наказание за нарушение — лучшая реформа.

Например, сейчас обыск может быть только с видеозаписью. Может это и хорошо, но если произойдет какой-то технический сбой в записи — это доказательство становится недопустимым.

А следователь, который ходит на обыски для того, чтобы «накосить» или украсть, то ему проблем нету. Он исключит это видео и пусть будет доказательство недопустим, для него это не имеет значения. И еще большой вопрос, можно ли это доказательство использовать в производстве в отношении следователя.

Так что принимаются изменения, чтобы прекратить нарушение, но тем, кто нарушал и собирается это делать, им плевать на это. Они и дальше будут проводить незаконные обыски, и воровать, и давить и т.п. Потому что практически никто не несет ответственности.

Условно говоря, как получается разрешение обыск. Надо в суд предоставить доказательства, что где-то что-то находится важное для дела. Как правило, пишет рапорт оперативный работник о том, что по определенному адресу установлено, что там находятся какие-то вещественные доказательства. Следователь на основании этого составляет ходатайство в суд. Прокурор это согласовывает и идет в суд. Судья заслушивает прокурора, принимает решения. По постановлению проводится обыск.

Должен быть четкий алгоритм реагирования на возможные нарушения закона в каждом из приведенных этапов получения разрешения и проведения обыска и привлечения виновных к ответственности. Это основной залог защиты от противоправных действий.

В большинстве законодательных изменений на первом месте подозреваемый, защита прав подозреваемого. А все забыли о потерпевшем. Все забыли, что в первую очередь государство берет на себя обязанность защитить потерпевшего, наказать виновного и возместить убытки в максимально сжатые сроки, но при этом гарантирует, что права участников процесса, и, в частности, подозреваемого, не будут нарушены.

У нас в последнее время законы принимаются с главным посылом — ограничить следователя, прокурора настолько, чтобы у него просто было меньше возможностей провести следственное действие, а, соответственно, вроде бы должны уменьшиться шансы нарушить чьи-то права. А будет ли при этом преступление раскрыто и права потерпевшего восстановлены — это стало второстепенным.

Чтобы вы понимали, с 20 ноября отсутствует следственный орган, который расследует общеуголовные преступления, совершенные сотрудниками милиции, прокуратуры, СБУ, народными депутатами, высшими должностными лицами, предусмотренными в части 4 статьи 216 УПК Украины. Нет органа, который расследует. Прокуратура потеряла полномочия, а ГБР еще не расследует. И никого это не печет. Можно сказать, что народные депутаты выписали себе, другим чиновникам и правоохранителям карт-бланш на практически безнаказанное совершение общеуголовных преступлений.
Следователи прокуратуры в настоящее время не могут зарегистрировать новые производства по «майдановских» преступлениях, а заявления продолжают приходить. Под вопросом легитимность расследования «майдановских» преступлений, которые начинались следователями милиции. Ибо написано, что мы можем завершать только преступления, начатые следователями прокуратуры.

Ждут, пока ГБР будет создан. Конечно, если какой-то прокурор или милиционер поступит убийство, разбой или какой-то другой тяжкое преступление, то подследственность дела определят по полицией или с СБУ, и они будут расследовать. Но большое количество дел подследственности ГБР в настоящее время зависла в воздухе.

о Генпрокуратуру
Отсутствие единого центра
— Наше подразделение создавался как центральный подразделение по расследованию преступлений, совершенных бывшими высокопоставленными — как Майдан, так и экономические (Управление спецрасследований создан в декабре 2014 года, реорганизовано в Департамент в июне 2016 года — ред.). Но уже тогда руководство приняло решение передать только часть дел, а часть — оставить в другом подразделении Главного следственного управления.

Происходило все это в ручном режиме. В Департамент спецрасследований тогда передали дела по подозрению Клюевых, Пшонки и его сына, Захарченко, Виктора Януковича, Табачника, Клименко, по Азарова ( «Укртелеком»), а также производства, где проверялись действия Елены Лукаш, Азарова-младшего, Портнова, Лавриновича и по ряду других.

На момент передачи часть дел уже была с подозрением, тот же «Укртелеком». Однако в большинстве дел расследование было на начальном этапе.

Пришел Луценко. Я написал ему докладную записку о важности центра расследование этих экономических дел в рамках расследования преступной организации. Даже если мы не сможем охватить следователями все дела, то все же должно быть их координация. Или мы, или кто-то другой, но единый центр расследование производств бывших высокопоставленных должно быть. Этого не сделали.

Зато, кроме нашего Департамента, по преступной организации Януковиче производства зарегистрировали еще Главная военная прокуратура, Главное следственное управление, затем Управление по расследованию преступлений, совершенных преступными организациями, а также следственное управление в Департаменте международно-правового сотрудничества

То есть, пять подразделений занимаются расследованием преступной организации Януковиче. И не координируют между собой деятельность. Могут и, вероятно, делают во многих случаях по десять раз одно и то же — вызывают на допросы, сообщают подозрения, те же международно-правовые поручения шлются.

И это все ведет к тому, что не достигается именно качественный результат. Если следователи между собой не координируют, а не обмениваются информацией — это максимально затягивает процесс расследования или же просто не ведет к его достижению.

Судя по недостатков организации расследования, во многих случаях результатов и не будет. Нет желания. Сейчас с примерами объясню, что являются препятствиями.
«Кочевание» дел Злочевского, Захарченко, Присяжнюка и «вышек Бойко»
— Только в июне 2016 года на Департамент спецрасследований передали из Главного следственного управления те дела, которые не передали в 2014 году. Это — по подозрению Александра Януковича (по завладению шахт и по кредитованию «Всеукраинского банка развития»), «вышки Бойко», дело о неправосудное решение Конституционного суда, по Николаю Злочевскому (незаконное обогащение с подозрением), еще одно преступление по налоговой (по заместителю Клименко). Добавлю, что дела по подозрению Сергея Курченко, Сергея Арбузова и Раисы Богатыревой никогда не находились в нашем Департаменте, хотя вопрос об этом нами поднимался.

Мы начинаем расследовать … и начинают отзывать. По Николай Злочевский — в июне передали, а в августе это дело уже назад забрали. То есть, генпрокурор Луценко дал нам расследовать, а через два месяца как неэффективное расследование передает в другое подразделение.

То же самое с «вышками Бойко». Дают запрос: что у вас на самого Бойко? Мы Луценко докладную записку пишем о том, что сейчас оснований говорить о подозрении ему нельзя, но мы движемся и видим как достичь результата, есть уже возможность сообщать о подозрении ниже звеньям. И после того, как эта докладная записка зашла, генпрокурор постановлением признал расследование неэффективным. Не читая дело …

А потом еще в печати, когда Лещенко критиковал, не сообщается подозрение Бойко, то они вырезки из докладной записки дали (это опубликовала у себя в Facebook пресс-секретарь Ю.Луценко Лариса Сарган — ред.) — там, где мы пишем, что на сегодняшний день нет у дела документов, которые бы подписывал сам Бойко, и пока недостаточно данных для сообщения о подозрении. Это они вывесили. А следующий абзац о том, что «но мы видим, как достичь результата», этого не опубликовали. И таким образом в сентябре 2016 забрали это дело.

Тогда же в ноябре 2016 забрали еще экономические эпизоды по Виталию Захарченко — взятка, и еще ряд фиктивных фирм, которые отмывали деньги.

Затем еще один эпизод по Николаю Присяжнюку таким же образом забрали — это эпизод по зданиям на Крещатике. Ну тут хоть, слава Богу, результат (в июне 2017 Присяжнюку сообщено о подозрении — ред.).
Несовершенство заочной процедуры
— Дела по Сухолучьем и Межигорью у нас забрали в ноябре 2016 и передали во вновь Управления по расследованию преступлений, совершенных преступными организациями.

Эти дела фактически были готовы к направлению в суд. Например, по делу о завладении резиденцией «Межигорье» было сообщено о подозрении Александру Януковичу, Виктору Януковичу, Эдуарда Ставицкого, директору ООО «Танталит» Павлу Литовченко и директору ООО «Мединвесттрейд» (первоначально резиденция была переоформлена на «Мединвесттрейд», а уже затем на «Танталит»). По директору «Мединвесттрейд» уже есть приговор — заключено соглашение. Он номинальную функцию выполнял фактически был водителем. Кроме завладение резиденцией, еще второй эпизод — это строительство Межгорья, то есть происхождения этих средств, которые тратились на строительство, не украдены ли они, это не взятки, и т.д.

Но у нас были и есть обоснованные возражения о невозможности применения заочной процедуры осуждения. Имеется в виду, что процедура специального досудебного расследования не является совершенной и противоречит требованиям международных конвенций и практике Европейского суда, что, согласно ст. 9 УПК Украины, имеет приоритет над национальным законодательством. Это не только моя позиция, но и многих других юристов, ученых.

Суть такова: если не внести качественные изменения в существующую «заочную» процедуру, то фигуранты, по моему мнению, несомненно имеют шансы добиться признания незаконным этого приговора в Европейском суде. И государство еще будет им платить возмещение.

Как по мне, «заочное судопроизводство» имеет право на жизнь, но его процедуру нужно четко прописать с учетом практики Европейского суда и международных конвенций, и использовать в первую очередь именно в экономических преступлениях.

По этому поводу я написал докладную записку Луценко с предложениями усовершенствования этой процедуры в парламенте, но ответом стало то, что он передал дело в Управление по преступных организациях, потому что у них не было никаких предупредительных моментов. Они начали заочную процедуру.

Такая же тщательность нужна и с спецконфискациею. Чтобы потом не было необходимости возвращать конфискованные средства, то надо, чтобы были доказательства, что действительно была преступная организация; что ее члены совместно совершали преступления, действительно члены этой преступной организации, и эти средства — именно этих членов преступной организации.

То есть, конечно, можно, не ожидая розыску и задержанию других членов преступной организации и ее руководителя, осудить одного и получить конфискации. Но это должно быть доказано доказательствами и не вызывать сомнений.

Если не собрали доказательств того, что это именно деньги преступной организации, были именно похищены и именно они вернулись в Украину и дальше были использованы, то есть высокие шансы отмены этого приговора.
Как Луценко передал Матиосу дела Клименко и Курченко
— По делу по подозрению Александра Клименко причина передачи была другая.

В общем надо сказать, что было два производства по «делу Клименко»: одно касается так называемых «программных предприятий», а второе — возмещение 3200000000 грн на фиктивные фирмы в течение 2012-2013 гг в течение 9-11 месяцев.

В деле о 3200000000 мы системно работали по привлечению к уголовной ответственности виновных лиц — сначала должностных лиц налоговой в Печерском районе, затем переходили в Шевченковский и Соломенского районов Киева. У нас было уже 10 сообщенных подозрений, в том числе директорам фиктивных предприятий. И мы переходили к руководству налоговой.

Уже стоял вопрос об уведомлении о подозрении и избрании меры пресечения начальнику и заместителю налоговой Печерского района. Тогда появился давление со стороны руководства ГПУ, по этому поводу я писал жалобы на действия Столярчука. В итоге мы все-таки сообщили подозрения.

Это было еще весной 2016 года. Руководство уже тогда для себя понятно, что наверняка с Горбатюком каши не сваришь, тогда же пошли эти угрозы-предложения на Львов — езжай туда, потому что тебя все равно уволят (при генпрокуроре Виктор Шокин Сергею Горбатюку предлагали возглавить прокуратуру Львовской области, от чего он отказался — ред.).

Здесь приходит Луценко заявляет, что все — будем отстаивать закон. Я предоставил ему документы о нарушениях законодательства руководством ГПУ и давления по делу Клименко. Рассказал о перспективах дела — планировали еще минимум 30 или 40 человек привлечь. А потом прошло совещание, где обсуждались «майдановские» дела. После этого приходит протокол того совещания от 18.05.2017, в котором написано, что Генеральный прокурор заслушал состояние расследования дел Клименко и Курченко (производство по Курченко было не наше), признал расследование этих двух дел неэффективным и распорядился передать их в Главную военную прокуратуру. В действительности этого не было, то есть в протокол были внесены ложные сведения. Мы обжаловали такие действия генпрокурора, но это не остановило передачу производства.

А забрали их в военную прокуратуру. по моему мнению, только потому, что и по Курченко, и по Клименко — это были два дела, в которых же был наработан доказательный материал, для того, чтобы двигаться дальше, сообщать о подозрениях и, соответственно, говорить об успехах.

Как развалить дело по подозрению Лукаш
— Одна из нынешних проблем — целенаправленное уничтожение отдельных дел. Вот, например, производства по подозрению бывшей министра юстиции (Елены Лукаш — ред.). Инкриминируется завладение 2500000 грн. Сообщено о подозрении 15 лицам. Это — министр, заместители, главный бухгалтер, начальники подразделений, член тендерного комитета, специалист, и еще ФОПы и представитель юрфирмы.

Если бы подобное производство дошло до суда и обвиняемые в причастности к хищению государственных средств на основании собранных доказательств получили приговоры, это было бы тем существенным посылом, который бы влиял уже на состояние соблюдения законодательства, по меньшей мере в отдельном министерстве.

Но, с одной стороны — со стороны Минюста у нас противодействие: даже убытков для министерства они не видят и не хотят быть гражданским истцом по этому делу.

А с другой, что хуже всего, — противодействие со стороны руководства Генпрокуратуры. Это сложное в доведении производства, но, по мнению следователя и прокурора, они собрали комплекс доказательств, с которыми готовы идти в суд. Однако, февраль 2017 подозрение не сообщается. Адвокатам подозрение может подписать только Генпрокурор или его заместитель. Сначала долго подозрение не подписывал заместитель Генпрокурора Столярчук, а после изменения курирующего заместителя для нашего Департамента — не принимать такое решение стало Стрижевская (заместитель Генерального прокурора Анжела Стрижевская — ред.)

Дотянули умышленно до 20 ноября, когда в следственных лишились полномочия, и 14 декабря, накануне их восстановления, это производство передали в НАБУ. А для чего? Исходя из того, что НАБУ не может приступить к расследованию, — только для того, чтобы помешать.

При этом Луценко комментирует в СМИ: а вот заместитель генпрокурора не видит достаточных доказательств. На что ответ дает КПК: если он не видит, то пусть пишет процессуальный документ, где указывает, что ему недостаточно и что еще надо доработать, или же подписывает подозрение, или выносит постановление о прекращении производства. И ставит свою подпись и несет ответственность за такое решение. Ничего этого нет. Ни первого документа, ни второго, ни подписания. Если ты не хочешь ни подписать, ни документ составить, ты делаешь как минимум дисциплинарное правонарушение, как максимум — уголовное. Потому что ты препятствуешь следователю, прокурору направить дело на основании собранных доказательств в суд.
Как избавиться дел и сделать так, чтобы они никуда не двигались
— Более 30 производств в отношении бывших высокопоставленных чиновников в середине декабря 2017 решением генпрокурора передали из Департамента спецрасследований в НАБУ.

20 ноября 2017 следователи прокуратуры потеряли полномочия по расследованию и «старых» дел, подследственных НАБУ.

Однако, в связи с вступлением в действие закона о «судебную реформу» 30 ноября стало известно, что с 15 декабря возобновятся полномочия следователей прокуратуры по расследованию дел НАБУ. Я написал письмо генпрокурору, что эти дела должны оставаться у следователей, которые расследуют, иначе — навредите следствию, оно просто остановится. Однако нам просто пришло распоряжение «к исполнению».

Причем, опять же, избирательно. Каким образом передаются дела по подозрению Лукаш, Януковича. А по подозрению Клюевых — остаются. В части завладения Межигорьем передается, а по факту хищения государственных средств для строительства Межигорье тоже остается. А по подозрению Курченко чего передаете?

В САП, НАБУ, насколько мне известно, в соответствии с требованиями закона подготовили процессуальные документы по возврату этих дел обратно. В них другого выхода нет. А Генпрокурор как против. То есть, более двух месяцев следствие по этим производствам через несостоятельность законодательства и прихоть Генпрокурора не расследуются и неизвестно когда расследование будет продолжено. А некоторые из них уже должны быть завершены.
о судах
— Что бы мы ни делали, без суда наказания не будет. Все это понимают, и НАБУ хочет Антикоррупционный суд. Не столько в том плане, чтобы он был именно антикоррупционный, а в том, чтобы он был по-настоящему независимый, беспристрастный и профессиональный, то есть качественно отличался от многих нынешних судов.

У нас более 9000 судей, а из них осуществляет правосудие примерно половина. Они в большинстве перегружены, не успевают, дела рассматриваются годами.

В таких условиях можно затянуть рассмотрение любого дела. Допустим, та же дело по завладению угодьями Сухолучье. Мы направили в Шевченковский суд обвинительные акты по бывшей главы Киевской ОГА (Веры Ульянченко — ред.) И еще 14-15 человек из окружения Януковича, на которых земельные участки оформлялись.

Фактически уже два года дело в суде, и там никуда не продвинулись. При надлежащей организации судебного процесса такие производства могут быть рассмотрены через месяц-два. Но, так как она слушается, вероятно будет еще 3-5 лет в суде. И в такой режим длительного рассмотрения можно перевести любое дело.

Или производства в отношении бывшего министра юстиции (Александр Лавринович — ред.) По обвинению в растрате 8500000 грн. Это дело в суде с августа 2016 года. И так же практически большинство «майдановских» дел.

Каждый судья, нарушает сроки разумного разбирательства в соответствии с п.2 ч.1 ст.106 закона «О судоустройстве и статусе судей», может быть привлечен к дисциплинарной ответственности. Но шансов на то практически нет, потому что услышим в ответ: а как мы их можем привлечь, если мы потребовали его статистику, и он рассмотрел за год 3000 различных дел, а вашу одну затянул. Но, почему-то в одном случае судья может и за неделю рассмотреть дело, а в другом — рассмотрение тянется годами.

В Высший совет правосудия на упреки по поводу длительного нерассмотрения наших жалоб или других жалобщиков на нарушения законодательства со стороны судей есть свое универсальное объяснение: нам с ВККС поступило 12 000 жалоб, в общем у нас 20 000 материалов на рассмотрении, соответственно, мы постепенно все рассматриваем и скорее не можем. Когда дойдет очередь — неизвестно. Но вопрос в том, что за это время и сроки давности привлечения к ответственности закончатся. Высший совет правосудия, которая имеет привлекать к ответственности судей за безосновательное затягивание рассмотрения дел, сама в большинстве случаев фактически затягивает рассмотрение жалоб. В то же время, жалобу судьи на якобы вмешательстве в его диянисть со стороны Департамента спецрасследований Высший совет правосудия рассмотрела и удовлетворила за 2,5 месяца, при этом даже не пригласив на заседание прокуроров и следователей, чьи действия обжаловались.

И так в ручном режиме можно одни жалобы на судей рассматривать месяцами или, вероятно, и годами, а в отношении других судей, которые неугодны, можно и быстрее … Та же судья, относительно меры пресечения Саакашвили принял решение. С одной стороны, это жалоба по этому делу, а совсем другой. Но почему вы взялись за нее? К жалобам Департамента спецрасследований, представленных в ВРП в апреле 2017 года и в ВККС еще осенью 2015 году на судей киевских судов, вы еще не дошли. А по этой судьи открыли производство. (22.12.2017 ВРП открыла дисциплинарное дело в отношении судьи Печерского районного суда Киева Ларисы Цоколь по жалобе, поданной 14.03.2017 — ред.).

То есть, безотносительно, кого мы в эту кучу бросаем и к нему не дойдем, а кого надо — то в ручном режиме возьмем.

У меня иногда возникает ощущение, что отдельные судьи уверены, что их не накажут за нарушение закона. Они идут на такие решения, в которых видно сознательное нарушение закона.

К примеру недавнее решение в одном из бывших руководителей Высшего специализированного суда. Он в розыске, но находится за границей. И районный суд принял решение о его аресте. Мы уже направляем через Интерпол это постановление, а адвокаты подозреваемого обжаловали в апелляционный суд, решение районного отменяет.

Районный суд принимал решения без разрешения Высшего совета правосудия, потому что этого судью в 2016 году Верховная Рада за нарушение присяги освободили. Поэтому он уже не судья, и даже не судья в отставке. Кроме того, следователь перед обращением в районный суд, чтобы отбросить все сомнения, написал в Высший совет правосудия, необходимо их разрешение на избрание меры пресечения. ВРП ответил: такое решение должен принимать районный суд без необходимости обращения к ВРП. Однако, апелляция отменила арест, сказав: нет, мы считаем, что ВРП должен давать разрешение. После того, следователи вынуждены были все же обратиться в ВРП, ведь апелляция обжалованию не подлежит, где опять же ответили, что решение ВРП не нужно, обращайтесь только в районный суд. За это время подозреваемый уже спокойно мог поехать куда угодно.
Как все это влияет на будущее?
— Эти хищения государственного имущества, злоупотребления, преступления — это касается не напрямую высокими, а по их указаниям — подчиненными. Настоящее наказание всех причастных во всех звеньях может сломать существующие системы хищение государственного имущества в министерствах, ведомствах, государственных предприятиях.

Если в каком-то ведомстве за хищение госимущества будут привлечены к ответственности все звенья причастных к этому лиц, начиная от руководителя и дальше все, кто выполнял его преступные приказы, то уже в следующий раз, когда поступит указание, например: «А-ну, подпиши мне документы безосновательное возмещение 100 млн грн на эту фирму », прозвучит ответ:« Вы с ума сошли, что ли? И я не то, что не подпишу, я сейчас пойду в НАБУ, МВД, в СБУ, в прокуратуру, и расскажу о том, какие вы указания даете ». Так сказать, чтобы другим неповадно было.

Если мы берем те же возмещения в производстве по подозрению Александра Клименко в завладении 3200000000 грн, то если все это задействованную линейку причастных к преступлению налоговиков во время следствия с мерой пресечения — содержание под стражей, направить в суд и получить приговоры с реальным наказанием , начиная от районных фискалов и т.д., то однозначно, никакой следующий условный Клименко не сможет безнаказанно сказать: вы вот этому предприятию возьмите возместите НДС или дайте рассрочку безосновательно.

А результат многих сделок, заключаемых — это вы им говорите: ребята, так, делайте дальше, главное вам отложить какую-то часть суммы и договориться со следователями.

По материалам: nashigroshi.org

Источник: → Все новости от